Знамя — Страница 15

Газеты Периодика Газеты Молодой сибиряк №60 (3313) 19.05.1963

Молодой сибиряк №60 (3313) 19.05.1963 — Знамя

Страница 15 из 16

РАССКАЗ

Знамя

Я СТОЮ на взгорье, прислонясь спиной к одинокой придорожной березке, и смотрю вниз, на реку, на деревню, захлестнутую. как петлей, крутым речным заворотом. на синеватые, подернутые дымкой заречные дали. Легкий весенний ветерок осторожно перебирает мои волосы, играет сережистой бахромой березовых веток, на время куда-то улетает и возвращается снова.

А прямо подо мною, обежав острый выступ берега, размахнулась на всю свою ширину река, точно остановилась в берегах, привольно разлеглась, греясь в лучах майского, еще не жаркого солнца.

Берегом вдоль реки мне навстречу шагает группа ребят. Их человек тридцать. Они заливисто поют какую-то боевую песню, и высокие голоса их отдаются гулким эхом в заречном лесу. Над головами передних — красный флаг. Издали он совсем маленький, а древка даже и не видно, кажется, плывет сам по себе кусок кумача над головами ребят.

Я стою, смотрю на отряд, и меня охватывают воспоминания военных лет. Давненько это было, а помнится — будто вчера. Такое не забывается…

ТУМАННЫМ февральским утром я вот так же стоял на берегу реки, прислонясь спиной к дереву. Только небо над моей головой было чужое, не русское, и река, покрытая изуродованным, исковерканным льдом, тоже была чужой, не нашей. Того берега за туманом не видно, там — фашисты. А на этом рота за ротой идут, вырастая из тумана и пропадая в нем, наши войска. Полки готовятся к штурмовому удару.

Вдруг все взрывается тяжелым, перекатывающимся из конца в конец грохотом, дрожит под ногами земля, гудит в ушах, и уже ничего не слышно, кроме этого непрерывного, все нарастающего гула. Бьет наша артиллерия. Скоро пойдем и мы.

Я спускаюсь с пригорка, отыскиваю штаб полка. Получаю последние указания: моя рота выступает на лед после того, как передние достигнут того берега. Обидно, что идем не самыми первыми. Присаживаемся закурить. Молоденький сержант Миша Сотников начинает утешать меня:

— Не всем первым, надо же кому-нибудь и вторым, — говорит он почти, то же самое, что минуту назад говорил мне полковник. — И такие, будут, которые, может, совсем к шапочному разбору попадут.

Миша явно хитрит. Я начинаю понимать, куда он клонит, и мне становится смешно.

Миша — парень горячий. боевой, совсем еще молодой, а определили его начальствовать над трофейной командой. Работа у Миши ответственная: собирать и учитывать трофеи. Но он злился на свою должность, в большой обиде был на командиров.

Миша горячился, доказывал всем и каждому, что не ему, комсомольцу, заниматься работой трофейщика.

— По всем пунктам не мое — стариковское это дело!

И действительно. как нарочно, вся трофейная команда сплошь была из людей пожилых, воевавших с немцами еще в первую войну.

И я знал, опять начнет Миша жаловаться на свою должность. Так и вышло.

— Ну вот, второй год я воюю. А что? — кричал он мне почти в самое ухо. Ведь одно название только. что воюю, а что это за война? Ну, набрал я за это время эшелона с два разного там немецкого утиля, танки там разные, машины, а что? Что из этого, я спрашиваю?

Чудак этот Миша! Нашел время для таких разговоров.

Я встал и направился в свою роту. Уже пора! Артиллерия перенесла свой огонь куда-то в тыл врага. Сердито заурчали невидимые в тумане танки. Сразу за танками рванулась пехота… Получил сигнал к выступлению и наш батальон.

НА ЛЬДУ ни одного живого места: он весь в трещинах, пробоинах, в огромных провалах, почти сплошь залит водой. Вода слегка дымится, и кажется, что туман от этого стоит над рекой и не расходится. Идти очень трудно, многие проваливаются. Но вот мы, наконец, на другом берегу. Хорошо очутиться на твердой земле после обманчивой, не верной дороги! Но зато теперь все сильнее и сильнее огонь врага!

Видимость плохая. Может быть, туман уже и расходится, но от непрерывной пальбы, от постоянных минных разрывов воздух все больше и больше темнеет. Мы то ползем, то поднимаемся в рост и бежим.

Так проходят часа два или три. Поднявшийся ветер окончательно разогнал туман, и нам теперь хорошо видны впереди какие-то горбатые холмы, строения у их подножия, опушка леса. Стрельба почему- то начинает стихать. Не к добру это.

Так и есть! Поступает приказ: окопаться как можно лучше — и ни с места. Значит, гитлеровцы сейчас полезут в контратаку.

Как хорошо все началось, — мрачно шутят солдаты и долбят еще не успевшую оттаять неподатливую землю.

Через полчаса начинается вражеская контратака. Контратака упорная, жестокая. Давно уже с таким отчаянием немцы не лезли на нас. Оно и понятно: если они не удержатся здесь, им уже нигде не удержаться до самого Берлина.

Враг хорошо понимает выгоды своей позиции. У нас за спиной широкая взломанная река, подкрепления подбрасывать очень трудно, и, пока мы совсем еще не закрепились, он изо всех сил старается нас сбросить в реку.

Гитлеровцы лезут напролом. Огонь такой, что, кажется, пулям и снарядам тесно в воздухе, и они, натыкаясь друг на друга, беспрерывно лопаются над нашими головами. подымают на дыбы перемешанную со снегом серую землю. Нас бомбит авиация, на нас пускают танки и самоходки.

ПО ЦЕПИ передают приказ:

— Знамя — вперед!

Такой приказ отдается очень редко. За всю войну в нашем полку было только два таких случая: на Курской дуге и вот здесь. В бою часто бывают моменты, когда ни одна из сторон долго не может осилить другую. Сражение ид т час. два. три часа, а все еще неизвестен его исход, все еще неясно, кто берет верх, а кто терпит поражение. И все-таки даже тогда с приказом «Знамя — вперед!» командование не торопилось.

Знамя — святыня полка, символ его верности Родине. Недаром знамя охраняется специально выделенным для этого отрядом со знаменосцем во главе и вносится на поле боя в самые тяжелые минуты.

И если поступил сейчас приказ «Знамя — вперед!», значит, мы должны или удержать этот берег, или умереть здесь.

А гитлеровцы ни на минуту не ослабляют натиска. Наши роты редеют, не успеваем перевязывать раненых. Все кругом гудит, воет.

Мимо по цепи пробегает парторг роты старшина Левушкин. По напряженному злому лицу его, по шевелящимся губам я скорее догадываюсь, чем слышу — такой грохот кругом — что он кричит:

— Знамя! Где знамя?

Уже прошло десять, а может, и двадцать минут, а знамени все еще не видно. Где оно? Что случилось? Ведь приказ уже отдан! Томительные минуты и тянутся страшно долго. В сердце начинает закрадываться смутная, еще не осознанная тревога.

Но вот ординарец толкает меня в бок. Он говорит только одно слово:

— Знамя!

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как справа от нас плывет в дымном воздухе, тревожно трепещет знамя. Оно-то склоняется до земли и пропадает из глаз, то снова взивается, но идет вперед и вперед.

А по цепи уже гремит:

— Знамя!

— Знамя полка!

И мы забываем об усталости и уже не обращаем внимания на огонь врага. Мы поднимаемся в рост и бежим. Бежим прямо на знамя: языком пламени оно маячит впереди и указывает нам дорогу. Вот оно развернулось по ветру, призывно затрепетало и упало на землю и снова поднялось. А мы бежим, не останавливаясь.

Наверное, гитлеровцы не ждали такого удара. Они не выдерживают. Мы уже видим, как они поворачивают вспять…

ВОТ бой окончился.

Мы, сняв каски, стоим у тела погибшего знаменосца. Оно покрыто красным полотнищем. И я с удивлением вижу, что это не наше знамя, то есть оно наше, советское красное знамя, но знамя не нашего полка, а какого-то пионерского отряда. По темному бархату золотыми буквами тан и вышито: «Пионерский отряд № 5». Кое-где знамя порвано осколками, пробито пулями, а на кистях и золотой бахроме свежие следы крови.

Как по уговору, мы все опускаемся на колени. Я приподнимаю край полотнища и замираю в горьком удивлении: вижу Мишу Сотникова. Почему- то только сейчас я замечаю, что молодое, безусое лицо его веснушчато, и волосы, смоченные над левым ухом кровью, очень светлые, совсем русые. Глаза у Миши закрыты, а тонкие брови чуть-чуть приподняты, точно он удивился чему- то навсегда.

Оказалось, что на нашем фланге из-за порохового дыма не было видно полкового знамени, его вынесли в самый центр позиции, где шел особенно тяжелый бой. И вот тогда Миша вспомнил о пионерском знамени. Его нашли солдаты зарытым в земле, когда копали окопы на окраине сожженной фашистами белорусской деревни. Миша взял это знамя и пошел с ним вперед.

Орден, которым был Миша награжден посмертно, прикрепили к древку знамени, и оно потом было передано своему прежнему хозяину — пионерскому отряду.

ОТРЯД шагает берегом реки и поет свои веселые песни. Ветер доносит до меня слова:

Сколько дорог за нами.

Сколько дорог нас ждет…

Ребята несут на плечах сачки; маленькие лопатки. удочки, А над их головами плывет красный флаг. Его крепко держит коренастый мальчуган. И я смотрю на знамя и думаю: «Не оно ли, не то ли, часом?!»

С. ШУРТАКОВ.

• << Назад
• Вперёд >>

• Молодой сибиряк №60 (3313) 19.05.1963
• Поле — за день!
• По-ударному, по-комсомольски
• «Марс-1» в полете
• Воскресник
• «ОДНАЖДЫ ЛЕБЕДЬ…»
• Пионерский вестник
• Вожатая
• Сев начат
• Уйдут по маршрутам группы
• Четыре странички
• Гудит земля целинная
• А РЯДОМ-вожак молодежи
• Советы молодым картофелеводам
• Знамя
• Выходные данные/Иллюстрации
• Все страницы