В Сибири рожденное — Страница 3

Публицистика Проза Публицистика В Сибири рожденное

В Сибири рожденное — В Сибири рожденное

Страница 3 из 12

В Сибири рожденное

…Строя новую армию, мы должны брать командиров только из народа. Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм. Такая армия будет непобедима.
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 200.

Славная история Омского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени М. В. Фрунзе берет свое начало в городе Томске. Это произошло так. На десятый день после восстановления в городе Советской власти, 28 декабря 1919 года, один из активных участников борьбы против колчаковского режима, член Томского повстанческого Ревкома Прохор Ефимович Кошкаров, получив предписание штаба Восточного фронта, издал приказ о формировании Томских пехотных командных курсов, в котором говорилось: «Сего числа на основании предписания помощника Командующего Армиями Восточного фронта я вступил в исполнение должности Политического Комиссара Томских пехотных командных курсов и к формированию таковых приступил. Товарища Левушкина, назначенного моим помощником, полагать вступившим в исполнение своих обязанностей. Основание: предписание помощника Командующего Армиями Восточного фронта от 26-го декабря за № 389»*. (* — Архив музея Омского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища (ОВОКДКУ) имени М. В. Фрунзе.)

Эта дата и стала днем рождения старейшей кузницы командных кадров Сибири. Вскоре курсы вошли в подчинение Сибирского управления военно-учебных заведений и с 20 января 1920 года получили новое наименование — 2-е Сибирские пехотные командного состава курсы РККА. По плану развертывания военно-учебных заведений Сибири курсы предполагалось открыть на 1000 человек. Однако крайняя скудность жилого фонда в Томске не позволила претворить в жизнь намеченный план.

Военному комиссару с трудом удалось получить разрешение на занятие под курсы здания бывшей духовной семинарии, в которой до прихода в Томск Красной Армии располагалась учебно-инструкторская школа колчаковских войск. Юнкера школы за время своего недолгого хозяйничанья привели помещение в нежилое состояние. В классах, спальных комнатах, коридорах лежали кучи мусора, нечистот, соломенной трухи, валялась сломанная мебель, истрепанные, разорванные церковные книги. В некоторых комнатах были разрушены или разобраны печи, сорваны двери, разбиты окна. Стены густо покрывал иней.

Самоотверженный труд курсантов и красноармейцев из команды обслуживания позволил в сравнительно короткие сроки приспособить помещения для жилья и для занятий. Но классы не отапливались. В спальных комнатах можно было находиться только в верхней одежде. Военком Сибвуза А. П. Кучкин в отчете за 1921 год писал, что люди мерзли, спали в «походной форме», а ночью вскакивали и занимались гимнастикой, чтобы согреться. Курсанты, с осени надев шинели, сняли их только весной 1921 года. Плохо обстояло дело с освещением. Даже днем в классах стояли сумерки: часть окон из-за отсутствия стекла была забита досками. В вечерние часы для освещения курсанты обычно использовали лучину.

В соответствии с существовавшей в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны системой подготовки военных кадров предусматривались курсы трех ступеней:

1-й ступени — для изучения будущими командирами общеобразовательных дисциплин и основ военного дела;

2-й ступени — для подготовки командиров взводов;

3-й ступени — для подготовки старшего командного состава.

2-е Сибирские пехотные командного состава курсы РККА являлись курсами 2-й ступени и готовили командиров пехотных и пулеметных взводов. Курсанты изучали военные предметы и продолжали совершенствовать общеобразовательную подготовку. Учебная программа на курсах первоначально была рассчитана на четыре месяца, затем срок обучения был увеличен до шести месяцев. В июле 1920 года срок обучения на курсах был увеличен до года. Это время состояло из трех периодов: подготовительный — со сроком учебы шесть месяцев, специально-военный — четыре месяца и дополнительный — два месяца.

Курсы являлись не только учебной, но и строевой частью Красной Армии. Основу их составлял курсантский батальон четырехротного состава.

Согласно положению руководство административной, хозяйственной и учебной деятельностью курсов должно было осуществляться их начальником. Он в полной мере отвечал за боевую подготовку курсантов. Рядом с начальником, обладая равными с ним правами, стоял комиссар курсов. Активно участвуя во всех сторонах их жизни, контролируя работу военных специалистов, он представлял на курсах партию большевиков. Каждый приказ или приказание, отдаваемое начальником курсов, считалось действительным только при наличии подписи комиссара. Комиссар непосредственно руководил политическим воспитанием курсантов. Сложность положения заключалась в том, что П. Е. Кошкаров до мая 1920 года один выполнял сразу две должности — начальника курсов и комиссара.

Деятельность по организации учебного процесса сосредоточилась в руках заведующего учебной частью и руководимого им педагогического коллектива. Для руководства хозяйственной жизнью курсов назначался заведующий хозяйственной частью.

Правовое положение курсантов определялось инструкцией для командных курсов, разработанной и утвержденной Главным Управлением военно-учебных заведений (ГУВУЗом) в апреле 1920 года. В ней указывалось, что курсанты, поступая на курсы, получают все права и обязанности красноармейцев, наравне с ними получают денежное, вещевое и продовольственное довольствие и находятся на казарменном положении. Они подчинялись всем требованиям уставов, инструкций и указаниям начальников.

Имелись и некоторые различия. Каждый поступающий, например, мог в течение двух недель со дня поступления на курсы уйти с них или перейти на другие.

При увольнении в город курсантам разрешалось ношение гражданской одежды. Несколько иной была и система дисциплинарного воздействия. Для рассмотрения поступков курсантов, нарушивших требования уставов, положений и инструкций, избирался курсовой суд. Действия курсантов, нарушивших товарищескую этику, разбирал товарищеский суд. Он располагал достаточно широкими полномочиями — от объявления выговора до исключения провинившегося из числа курсантов.

В основе требований, предъявляемых к поступающим на курсы, лежали ленинские указания о необходимости готовить для Красной Армии командиров из числа рабочих и крестьян. В условиях приема, разработанных ГУВУЗом и одобренных ЦК РКП(б) в апреле 1920 года, говорилось: «Красными офицерами могут стать только преданные Советской власти, только рабочие и трудовые крестьяне: их власть, их Красная Армия, их красные офицеры»*.(* — Центральный партийный архив Института марксизма-ле¬нинизма (ЦПА ИМЛ), ф. 17, оп. 6, д. 106, л. 76)

В заявлении на имя начальника курсов желающие учиться вместе с просьбой о зачислении на курсы давали обязательство всемерно поддерживать Советскую власть. К заявлению прилагались две рекомендации советских или партийных работников, в которых подтверждалась преданность поступающего делу социалистической революции. Прием на курсы в основном производился за счет командного состава партизанских отрядов прославленных сибирских партизанских руководителей Е. Мамонтова и П. Щетинкина, влившихся в ходе освобождения Сибири от Колчака в состав регулярных частей Красной Армии. От общего числа принятых на курсы партизаны составляли 60 процентов. Часть поступавших прибывала из полков и дивизий 5-й армии, освободившей Омск. Учиться шли в первую очередь командиры взводов, рот, комиссары и политруки, а также отличившиеся в боях красноармейцы. Большинство поступавших, 80 процентов из прибывших на курсы к 15 апреля 1920 года, составляли крестьяне. Малый процент рабочих объяснялся прежде всего слабым промышленным развитием Сибири.

При определении требований общего образования будущих курсантов командование курсов исходило из того, что рабочие и крестьяне в условиях самодержавного строя не имели возможности учиться. Лишь небольшая часть из них окончила двух-трехклассные церковно-приходские школы или четырехклассные городские училища. Поступающие должны были уметь бегло читать и писать, излагать прочитанное без искажения смысла и знать четыре действия с целыми числами и дробями. Лица, имеющие образование в объеме шести классов реального училища или семи классов гимназии, принимались на курсы без вступительных экзаменов.

Наглядное представление о характере требований, предъявляемых к курсантам, дает объявление, опубликованное в Томске в газете «Знамя революции»: «Рабочие и крестьяне! В Томске открылись пехотные и артиллерийские курсы командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Прием прошений производится ежедневно с 10 до 2 часов дня в здании духовной семинарии (Никитская, 8). Требуется рекомендация двух советских работников. Образование безразлично. Военком Кошкаров»*. (* — Архив музея ОВОКДКУ имени М. В. Фрунзе.)

Но даже те минимальные требования, которые предъявлялись к поступавшим по общеобразовательной подготовке, часто не выдерживались. Многие прибывали совершенно неграмотными, некоторые имели установившиеся неправильности в речевом произношении. 200 человек из 700, принятых весной 1920 года, пришлось перевести на общеобразовательные курсы, некоторых отчислить совсем.

Подполковник в отставке А. А. Калачев, в числе первых в 1920 году поступивших на курсы, вспоминает о таком факте. Их группа в количестве сорока человек на вступительных экзаменах писала диктант. Он состоял из… одного предложения: «Ложка дегтя портит бочку меда». Из группы только трое сумели написать предложение без единой ошибки.

С 1 марта 1920 года начались регулярные плановые занятия. Курсы приступили к решению основной задачи — подготовке красных командиров. За короткий срок курсанты должны были освоить большой по объему материал: тактику и фортификацию, топографию и уставы, артиллерию и связь, социально-политические и общеобразовательные предметы. Много времени отводилось изучению оружия. Помимо трехлинейной винтовки образца 1898 года, станкового пулемета системы Максим, изучались ручные пулеметы Льюиса и Кольта, станковые пулеметы Виккерса, Шварцлозе, Гочкиса, Сен-Этьена, пушки системы Розенберга и Маклена, миномет «Дюмезиль» и другая техника, которая досталась Красной Армии в качестве военных трофеев от английских, французских, американских и японских империалистов и их ставленников — Колчака, Деникина, Юденича и других.

Первые шаги в подготовке красных командиров пришлось делать в обстановке серьезных трудностей. Тяжелым было материальное положение курсов. Молодая советская республика получила в наследство от царизма нищенскую, разоренную четырехлетней империалистической войной экономику. Годы гражданской войны еще более ухудшили положение в стране. Это не могло не отразиться и на курсах, особенно в снабжении их продовольствием, обмундированием, учебными пособиями и литературой, в условиях быта.

Питание обеспечивалось по нормам довольствия тыловых частей Красной Армии. Скудный тыловой паек часто урезывался ввиду общей нехватки продовольствия в стране. Мясо курсанты получали 2—3 раза в неделю, в основном, конину. В остальные дни в котел закладывалась сушеная рыба или селедка. Не всегда по норме выдавались и другие продукты. На август 1920 года, например, для воинских частей города Томска требовалось 19 тысяч пудов картофеля. Части не получили ни одного пуда. Из полутора фунтов (600 граммов) хлеба, получаемых курсантами по норме, они добровольно в течение 1920 года отчисляли четверть фунта для бойцов, сражавшихся на фронте, и четверть фунта — для детей подшефного детского дома.

Только в феврале 1921 года на заседании Сибревкома продовольственный паек был увеличен до размеров фронтового, но и это не намного улучшило положение курсантов с питанием. Весной того года от недоедания 37 процентов курсантов болели цингой. К лету их число увеличилось до 67 процентов.

Недоставало обмундирования, обуви. Лишь 40 процентов личного состава были одеты и обуты, остальные ходили как придется. В быт курсантов прочно вошли лапти. Их использовали на полевых занятиях, а за отсутствием другой обуви и в повседневной носке, и даже при увольнении в город. Часто курсанты, идущие на полевые занятия, брали обувь у тех, кто оставался в казарме — дневальных, больных.

Реввоенсовет Сибири 4 июля 1921 года созвал специальное совещание для обсуждения тяжелого положения, в котором оказались военно-учебные заведения. Совещание рассмотрело вопросы расквартирования курсантов, обмундирования, обеспечения продовольствием и топливом*.(* — ЦАМО СССР, ф. 6, оп. 2, д. 45, л. 93.)

Большие трудности курсы испытывали в обеспечении учебными пособиями и литературой. Уставы, инструкции, наставления и учебники, разработанные при Советской власти, насчитывались единицами. В учебной работе пришлось использовать уставы и наставления старой царской армии. Кое-что из литературы и учебных пособий осталось от учебно-инструкторской школы колчаковской армии. Многие пособия делались на месте силами курсантов и красноармейцев. И все- таки проблема материального обеспечения учебного процесса оставалась нерешенной. Не хватало бумаги и карандашей, курсанты писали на оберточной или обойной бумаге, на полях оставшихся от семинарии церковных книг, использовали для записей грифельные доски.

В сложных условиях пришлось решать проблему укомплектования курсов командно-преподавательским составом. Красных командиров, способных быть хорошими воспитателями и методистами, не хватало. Действующая армия продолжала бороться с врагом. Комиссия курсов, занимаясь подбором командного состава, обращалась к старым военным специалистам, выбирала из них тех, кто меньше скомпрометировал себя, кто желал честно служить Советской власти.

Но мало было лишь подобрать командиров. Требовалось добиться, чтобы они пользовались авторитетом и доверием курсантов, сумели с пользой для дела подчинить их себе. Это оказалось делом нелегким. Классовая рознь, неприязнь к угнетателям, веками копившаяся в народе, в годы гражданской войны вылилась в открытую ненависть и непримиримость. И объединение в одном коллективе представителей двух антагонистических классов при условии, что побежденные, то есть бывшие колчаковские офицеры, должны были командовать своими недавними победителями — командирами и бойцами Красной Армии, долгое время не давало результатов. Курсанты к таким командирам относились недоверчиво, часто отказывались выполнять приказы, считая их белоофицерской прихотью. А сами командиры часто избегали приказывать, распоряжаться, проявлять командирскую власть. Особенно много хлопот доставляли курсанты — бывшие партизаны, имевшие смутное представление о воинском порядке и дисциплине. Военком и преподаватели политграмоты провели большую разъяснительную работу, чтобы обеспечить на курсах должный воинский порядок и дисциплину, сгладить остроту взаимоотношений между курсантами и командирами.

В мае 1920 года по ходатайству военкома штаб 5-й армии прислал четырех военспецов, в числе которых был и начальник курсов — Михаил Иванович Шпилев, подполковник царской армии, всю первую мировую войну находившийся на фронте, в окопах, а с началом гражданской войны перешедший на сторону Советской власти и сражавшийся против белогвардейских войск на Восточном фронте. С прибытием начальника курсов военком П. Е. Кошкаров мог теперь больше уделять внимания политическому воспитанию курсантов. Прибытие новых, знающих свое дело командиров, пользующихся доверием курсантов, кропотливая работа политических работников позволили направить учебный процесс в нужное русло. Стали методически лучше проводиться занятия, улучшились внутренний порядок, дисциплина. Наладились отношения преподавателей и курсантов.

Состояние воинской дисциплины на курсах, несмотря на трудности, никогда не представляло проблемы. Один из первых выпускников курсов, ныне генерал-лейтенант авиации в отставке Н. М. Корсаков, вспоминает: «На курсах царила крепкая революционная дисциплина. За время учебы я не помню ни одного случая грубого нарушения дисциплины».

Легче решился вопрос с подбором преподавательского состава. Среди бывших юнкеров учебно-инструкторской школы имелось значительное число учителей, насильно мобилизованных в колчаковскую армию в 1919 году. Многие из них с большим желанием пошли работать преподавателями общеобразовательных предметов. Военные преподаватели были подобраны из среды военных специалистов. К октябрю 1920 года на курсах работало 35 преподавателей, в том числе 9 — по военным дисциплинам.

С большой теплотой многие воспитанники того периода вспоминают преподавателя тактики, военспеца, бывшего офицера царской армии Кравцова, работавшего позднее заведующим учебной частью курсов. В совершенстве владея методикой обучения, он проводил занятия живо, интересно. Курсанты слушали его лекции с большим интересом. Кравцов умело использовал на занятиях примеры из опыта боев Красной Армии и партизан с колчаковцами. Часто на занятиях проводились разборы боевых действий того или иного курсанта из числа бывших командиров Красной Армии или партизанских отрядов. Такой разбор, с анализом ошибок и положительных моментов, со схемами на классной доске, помогал курсантам глубоко осмыслить и запомнить бой надолго.

Обстановка в Сибири после изгнания белогвардейских армий Колчака продолжала оставаться напряженной. Частые отрывы курсантов на борьбу против кулацко-эсеровских мятежей не могли не сказаться на общей организации учебного процесса.

Сибирская деревня, не знавшая помещичьего землевладения, имела сильную кулацкую прослойку. Победы Красной Армии существенно изменили соотношение классовых сил в деревне, поставили под угрозу существование кулака. Кулацкая верхушка, вдохновляемая и направляемая эсерами, организовала борьбу против Советской власти. Активное участие в ней принимали белогвардейские офицеры, осевшие в городах и селах после разгрома Колчака и все еще лелеявшие надежду на реставрацию буржуазно-помещичьего строя в стране. В борьбу была втянута и часть среднего крестьянства, недовольного продовольственной разверсткой, уставшего от гражданской войны и хозяйственной разрухи. Опутанные лживыми эсеровскими лозунгами, имевшие самое смутное представление о Советской власти, часто насильно мобилизованные и запуганные, эти крестьяне составляли основную массу так называемых «повстанческих отрядов».

Сибирский Революционный Комитет и Реввоенсовет Сибири в борьбе с кулацким бандитизмом широко использовали командные курсы. Сибирское областное бюро РКП(б) в телеграмме, направленной в 1920 году всем губкомам и губбюро по Сибири, указывало, что командные курсы играют роль не только как центры подготовки командного состава для Красной Армии, но и как наиболее надежный оплот Советской власти, особенно здесь, в Сибири*.(* — ЦАМО СССР, ф. 16, оп. 2, д. 120, л. 26.)

В течение 1920 года 2-е Сибирские командные курсы постоянно находились в состоянии полной боевой готовности. Личный состав курсов, разделенный на две части, посменно дежурил по городу. Дежурная смена курсантов на занятиях и во время отдыха имела при себе оружие, а в подсумках — боевые патроны. Даже ночью курсанты спали одетыми, с винтовкой у изголовья кровати. А часто спать совсем не удавалось: их привлекали для участия в ночном патрулировании, по ликвидации бандитских шаек, кулацко-белогвардейских контрреволюционных организаций, в облавах. Они, рискуя жизнью, отражали налеты кулацких банд, помогали в сборе зерна по продразверстке и транспортировке хлеба на ссыпные пункты.

Ни голод, ни холод, ни частые отрывы от занятий на борьбу с кулаками не могли помешать начатому делу. 1-е и 2-е Сибирские командного состава пехотные курсы РККА продолжали настойчиво готовить командные кадры. Молодежь, впервые в жизни получившая возможность учиться, с энтузиазмом, с желанием овладевала знаниями. Все для них было ново, интересно, увлекательно. И даже большая нагрузка, а занимались курсанты, включая самостоятельную работу, по 10—13 часов в сутки, не отбивала охоты к учебе. Зачастую курсанты шли на нарушение распорядка дня — тайком от командования часик — другой занимались после отбоя.

Успешному преодолению трудностей помогало и то, что курсанты прошли суровую жизненную школу, некоторые получили армейскую закалку еще в старой царской армии, а значительная часть уже имела опыт руководства и управления воинскими подразделениями в бою. То, о чем рассказывалось на занятиях, было ими выстрадано, проверено на собственном опыте и крови. Эти знания приводились в систему, получали теоретическое обоснование.

Большую политико-воспитательную работу на курсах проводила коммунистическая ячейка, созданная 6 февраля 1920 года и состоявшая вначале из 11 человек. Ее сила заключалась в энергии и активности, которые коммунисты всегда проявляли, укрепляя воинскую дисциплину, помогая организовывать учебный процесс. Численность ячейки по мере комплектования курсов быстро росла. В августе в ее рядах насчитывалось уже 65 членов и 198 кандидатов в члены партии. Это на 354 курсанта.

Коммунисты активно участвовали в работе выборных органов — товарищеского суда, редколлегии стенной газеты, комиссии по шефским связям, комиссии по контролю расходования имущества и других. Они возглавляли работу по благоустройству курсов, улучшению их санитарного состояния, являлись инициаторами проведения субботников, воскресников, готовили учебные пособия. Существенный вклад внесен комячейкой в агитационную работу при проведении в городе Томске первых, после изгнания Колчака, выборов в городской Совет рабочих и крестьянских депутатов, состоявшихся в апреле 1920 года. Комячейка оказывала помощь военкому в организации и проведении культурно-просветительной работы. На собраниях, митингах, вечерах коммунисты разъясняли курсантам международное и внутреннее положение республики Советов, мобилизовали их на выполнение задач, поставленных перед ними партией большевиков на данном этапе развития революции.

25 мая 1920 года состоялось собрание комячеек военно-учебных заведений Томска, с докладом на котором выступил Н. И. Корицкий. Собрание единодушно приняло резолюцию, содержание которой свидетельствует о революционном духе и самоотверженности коммунистов-курсантов. В ней говорилось: «Коммунисты всех курсов города Томска, заслушав доклад начальника и военкома СибУВУЗа тов. Корицкого, постановили: с железной пролетарской дисциплиной пережить по примеру рабочих и крестьян Советской России голод, холод и другие невзгоды текущей жизни, отдать все свои силы, чтобы в кратчайший срок и с наибольшей пользой занять революционные должности красных командиров нашей непобедимой Красной Армии и до последней капли крови бороться против русских и мировых хищников капитала, за идеалы международной солидарности рабочих масс, за Советскую власть, за социалистическую революцию.

Да здравствует РКП (большевиков)!
Да здравствует Красная Армия!
Да здравствует Советская власть!*(* — Архив музея ОВОКДКУ имени М.В.Фрунзе)

Высокую политическую зрелость проявили коммунисты курсов в период развернувшейся в 1921 году дискуссии о профсоюзах. В резолюции собрания комячейки от 7 марта 1921 года по докладу о профсоюзах указывалось, что собрание присоединяется к группе товарища Ленина.

Особое место в работе комячейки занимали митинги, концерты-митинги, массовые театрализованные представления-суды над капиталом, пьянством, религией и прочими антисоциальными явлениями и человеческими пороками. Они позволяли охватить своим воздействием большое число людей, а зажигательные речи, массовое пение революционных песен, сплоченность коммунистов воодушевляли курсантов, поднимали их на новые дела.

6 ноября 1920 года по инициативе комячейки, поддержанной военкомом, курсы в полном составе со знаменами и оркестром прибыли около 12 часов ночи к гарнизонному клубу, где в это время проходило торжественное заседание представителей партийных, советских и профсоюзных организаций и красноармейских частей гарнизона, посвященное 3-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

Выстроившись перед зданием, курсы приветствовали его участников. Перед ними выступали представители местных властей, речи которых курсанты встретили криками «ура» и пением «Интернационала». Затем военком И. И. Левушкин, назначенный вместо П. Е. Кошкарова (который был переведен на другую должность), произнес приветственную речь. Приход курсантов вылился в могучую демонстрацию единства армии и народа.

Культпросветработа, проводимая коммунистами, позволяла курсантам расширять кругозор и политическую зрелость. 19 февраля на месте бывшей семинарской церкви был открыт клуб на 800 мест. Он сразу же занял важное место в культурной жизни курсантов. Созданные при клубе секции — музыкальная, драматическая, хоровая, спортивная, литературная и ботаническая — приобщали курсантов к активной общественной работе. В работе секций принимали участие и преподаватели. В одной из комнат клуба стала работать библиотека-читальня. Ее ежедневно посещало до 150 человек. Дело в том, что в библиотеке хранились газеты. В то время курсы получали в день 10—12 экземпляров местной газеты «Знамя революции» и по 1—2 экземпляра центральных — «Известий», «Петроградской правды», «Советской Сибири». За короткий срок — с февраля по октябрь месяцы — клуб поставил 60 спектаклей, дал 13 концертов.

Подобно Томским курсам, в декабре 1919 года были созданы 1-е Сибирские имени III Коминтерна пехотные командного состава курсы РККА и в г. Омске. Как и 2-е Сибирские пехотные курсы, они также принимали активное участие в борьбе против контрреволюционных кулацких мятежей.

Летом 1920 года курсанты-омичи в составе Отряда особого назначения под командованием начальника и военкома СибУВУЗа Н. И. Корицкого участвовали в разгроме кулацкого мятежа, охватившего район Кулунды. В ночь с 10 на 11 июля отряд погрузился в железнодорожные вагоны на станции Омск и 12 июля на рассвете прибыл к месту назначения — станцию Славгород.

Окончив разгрузку, отряд стал выстраиваться в колонну. Со стороны города показалось несколько человек, спешивших к станции. Это были представители местной Советской власти и партийной организации, узнавшие о прибытии отряда. А вслед за ними бежал духовой оркестр, сверкая медными трубами. Он состоял из 10 человек во главе с седым капельмейстером. Под звуки марша курсанты двинулись на центральную площадь города. Весть о прибытии курсантов с радостью встретили жители города, со дня на день с тревогой ожидавшие нападения бандитов. В тот же день на площади состоялся митинг.

Штаб отряда 14 июля 1920 года сообщил в политсводке: «Настроение в отряде великолепное. Все участники горят желанием наказать безумцев, поднявших руку на Советскую власть. Агитпросветом в местном саду проведены митинги-концерты 12, 13, 14 числа сего месяца. Настроение присутствующих радостное. Посещаемость до 3000 человек. Выступали товарищи из отряда и местные работники. Сегодня вышел первый номер газеты «ПРИЗЫВ», изданный агитпросветом Отряда особого назначения. Цель газеты — ознакомление населения с политикой Советской власти и программой РКП. Как жители города, так и крестьяне совершенно не имеют никакой информации, чем и объясняется происходящее. Отношение жителей к отряду хорошее»*.(* — Архив музея ОВОКДКУ имени М.В.Фрунзе)

Из Славгорода отряд выступил двумя колоннами: одна из них направилась на Златополье, другая — на юго-восток, в направлении озер Кулундинское и Кучукское. Впереди колонны двигалась конница. Штаб отряда шел между колоннами, имея при себе в качестве подвижного резерва кавалерийский эскадрон. Передовые дозоры обычно вели проводники-казахи.

Против регулярных войск Красной Армии мятежники пытались использовать тактику партизанской борьбы. Они избегали непосредственного соприкосновения и, действуя небольшими подвижными отрядами, совершали налеты на населенные пункты с малочисленными красноармейскими гарнизонами. Разгромив гарнизон, зверски расправившись с его защитниками, бандиты при приближении курсантов рассредоточивались, прятались по деревням и становищам. Иногда, чтобы задержать движение курсантского отряда, устраивали на его пути засады.

Наличие у курсантов подвижных кавалерийских подразделений свело на нет излюбленную тактику врага. Все чаще и чаще ему приходилось вступать в ожесточенные бои и отступать, неся большие потери убитыми и ранеными. Большую помощь курсантам оказывали местные жители, в первую очередь, коммунисты и комсомольцы. Они своевременно информировали командование отряда о местонахождении противника, его передвижении, планах, вылавливали и передавали в руки командования прятавшихся по селам активных членов бандитских шаек, часто совместно с курсантами участвовали в боях против мятежников.

Одно такое столкновение с противником произошло в селе Каип. Здесь курсанты после непродолжительной перестрелки захватили в плен около 200 человек. Вскоре колонна, наступавшая на Златополье, встретила в этом районе бандитскую группу в количестве до 400 человек и окружила ее. Большинство мятежников сразу же сдались в плен. Главари группы оказали ожесточенное сопротивление и в перестрелке были уничтожены.

Допрос пленных показал, что значительная часть крестьян, вовлеченных в мятеж, не являлась активными участниками вооруженной борьбы против Советской власти. Это были люди, насильно мобилизованные руководителями мятежа или же обманутые ими.

— Допрос пленных,— вспоминает начальник и военком отряда Н. И. Корицкий,— проводился коллективно.— Чем же недовольны Советской властью?— задавался вопрос сразу всем.

После повторения вопроса бородатый дядька отвечал:

— Это мы-то? Мы-то всем довольные. Мы что, народ темный, а вот они приехали, говорят — «подымайтесь».

— А кто это «они»?

— Да кто их знает. Комиссары или кто. Только говорят: «Подымайся», и бумагу имеют к этому.

— Ну, а что же они еще говорили?

— Да всякое…

— А к примеру?

— Ну, говорили, что коммунисты, значит, землю отберут, опять-таки коров, живность там, и в коммунию загонят. Ну, значит, баб общих сделают. А кто ежели супротив, то расстреливать станут. Мы-то темные, ну вот и поднялись…

— Мы за большевиков, но против коммунистов. Мы за Советы, но чтобы они наши, крестьянские, были,— говорили из толпы.

Допрос постепенно превратился в митинг, или, скорее, в беседу о Советской власти. После разъяснительной работы пленных отпустили по домам, а активных зачинщиков под конвоем отправили в Славгород.

Но не везде победа давалась легко. Около села Конт батальон курсантов вел многочасовой бой с превосходящими силами противника. И только высокая боевая выучка, слаженность, дисциплина и самоотверженные действия курсантов обеспечили успех батальону. Выделив часть сил для отвлечения мятежников, батальон незаметно сблизился с ними, предприняв стремительную штыковую атаку, опрокинул врага, заставил сдаться в плен. Бандиты оставили на поле боя около 60 человек только убитыми. Потери курсантов составили два человека убитыми и 9 ранеными.

К вечеру 19 июля одна из колонн отряда при взятии деревни Бастан освободила 58 новобранцев Змеиногородского уезда, захваченных мятежниками на пристани Лебяжье, и семь красноармейцев 13-й кавалерийской дивизии, попавших в плен в Усть-Ауле.

В некоторых деревнях население под влиянием ложных слухов и кулацко-эсеровской пропаганды при приближении курсантов бросало дома и уходило в леса. В этих случаях командование отряда организовывало охрану имущества бежавших. Будущие командиры оказывали большую помощь крестьянам в проведении сельскохозяйственных работ, в восстановлении разрушенного в ходе боев хозяйства. Убедительным аргументом, свидетельствовавшим в пользу красных курсантов, явилось возвращение крестьянам отбитых у бандитов лошадей, зерна, продовольствия, сельскохозяйственного инвентаря. Вместе с широкой разъяснительной работой это сужало социальную базу мятежа, крестьяне все активнее включались в борьбу против бандитских отрядов и их опоры — местного кулачества.

Противник хотя и понес большие потери, но окончательно не был разгромлен. Многие его отряды продолжали борьбу, действовал штаб мятежников. Отряд особого назначения во взаимодействии с другими воинскими частями широким фронтом повел наступление на банды «черных», оттесняя их к Иртышу. Упорный характер приняли боевые действия на рубеже сел Александровка, Галкино, Чигиринская. Потеря его означала для мятежников окончательный отрыв от своих основных баз и ставила перед необходимостью ведения боев в районах, где основная масса крестьян не поддерживала их.

Помощь населения, самоотверженность и героизм курсантов обеспечили победу и на этом рубеже. Противник с трех сторон был взят в «клещи». Пути отступления его на юго-восток перекрыла 13-я кавалерийская дивизия и курсантский отряд; с запада кольцо окружения замыкала 26-я стрелковая дивизия; с северо-запада — Отряд особого назначения. Слабо прикрытым оказался северо-восточный участок. Действующие здесь небольшие подразделения, высланные Павлодарским уездным ревкомом, не могли противостоять превосходящим силам мятежников. Враг стремился, используя слабость этого участка, прорваться к Павлодару, захватить его, пополнить оружие, боеприпасы, привлечь на свою сторону местное кулачество, а затем уйти от преследовавших его войск на север, и оттуда начать новое наступление. Отряды мятежников захватили деревни Подстепное, Ямышево. Создалась угроза захвата Павлодара бандитами. В городе было объявлено осадное положение.

Отряд особого назначения, сосредоточившийся к 26 июля в окрестностях села Чигиринская, получил из штаба Помглавкома по Сибири следующий приказ: «По только что полученным сведениям последние остатки повстанцев, будучи сжаты со всех сторон частями Красной Армии, ищут последнего выхода и стремятся уйти в западном направлении на Павлодар, потеснив части Павлодарского отряда и захватив деревню Ямышево. Приказываю: отряду Корицкого спешно выдвинуться в направлении Ямышево — Черное, захватить названные пункты, после чего продолжать наступление вдоль реки Иртыш на Павлодар»*.(* — Архив музея ОВОКДКУ имени М.В.Фрунзе)

И снова колонны курсантов, выслав разведдозоры, двинулись вперед. Вскоре разведчики отряда захватили в плен конного связного. От него узнали, что на Иртыше, у села Черное, стоят два парохода с мятежниками, следующих к Павлодару. Пленный рассказал также, что на одном из пароходов находится штаб «повстанческой армии», а в трюме — пленные коммунисты, которых на рассвете должны расстрелять.

Кавалерийская группа отряда, совершив многокилометровый ночной марш-бросок, внезапной атакой захватила оба парохода. Нападение было настолько неожиданным, что бандиты не успели оказать серьезного сопротивления. В два часа ночи 28 июля 1920 года штаб «повстанческой армии» вместе со знаменем, документами и награбленным имуществом был взят в плен. Сдались и оставшиеся в живых рядовые мятежники в количестве 43 человек.

Неожиданное освобождение получили и 26 коммунистов и советских работников, находившихся в трюме и ожидавших расстрела. От них курсанты узнали, что пароход «Витязь», следовавший с пассажирами и грузом из Семипалатинска в Павлодар, у станицы Лебяжьей был неожиданно обстрелян бандой «черных», пытавшихся захватить его. Команда и часть пассажиров под руководством капитана «Витязя» Чудинова стойко защищались. Бой продолжался трое суток, пароход получил повреждение и сел на мель. Израсходовав боеприпасы, потеряв убитыми 9 и ранеными 11 человек, защитники парохода не смогли противостоять превосходящим силам противника. В перестрелке погиб и боевой капитан — коммунист Чудинов. Захватив пароход, бандиты с помощью одного из предателей — пассажиров выявили и арестовали всех коммунистов и советских работников, зверски избили и посадили в трюм.

Вскоре бандиты захватили еще один пароход, который также пригнали к станице Черной. Они рассчитывали с помощью этих судов осуществить прорыв в Павлодар. Самоотверженность, героизм и воинское мастерство курсантов сорвали замысел врага. Отряд особого назначения, погрузившись на отбитые им пароходы, направился в Павлодар. Трудящиеся города оказали ему теплую и радостную встречу.

Так окончился 500-километровый боевой рейд курсантского Отряда особого назначения. «Народная повстанческая армия», на которую так рассчитывали кулацко-эсеровские главари и недобитые колчаковские офицеры, перестала существовать.

В феврале 1921 года курсанты еще раз вынуждены были прервать учебу и вновь взяться за оружие — в районе Петропавловска и Ишима вспыхнул новый контрреволюционный мятеж, охвативший обширную территорию от низовьев реки Оби — на севере до городов Акмолинск и Атбасар — на юге. Он представлял серьезную опасность: мятежники, захватив железные дороги, прервали доставку сибирского хлеба голодающему центру России.

В. И. Ленин в речи на собрании партийного актива города Москвы 24 февраля 1921 года говорил: «Сейчас из Сибири подвоза нет, так как кулацкими повстанцами прервана железнодорожная линия. Наши сибирские товарищи говорили о возможности кулацкого восстания, но размеры его определить очень трудно. Это не война, в которой можно учесть силы. Сибирское крестьянство еще не привыкло к тягостям, хотя оно несет их меньше, чем крестьянство Европейской России, и получился перерыв сообщения с Сибирью и прекращение подвоза. С 1-го по 10-е марта, приблизительно, улучшения с продовольствием не будет»*. (* — Ленин В.И. Полн. собр. соч., с. 42, с. 348.)

Энергичные меры, принятые Реввоенсоветом Сибири, позволили в короткий срок локализовать мятеж, а к концу февраля освободить железную дорогу на участке Омск — Ишим — Екатеринбург. Противник, стремясь отвлечь наши силы от Петропавловска, предпринял наступление в сторону Омска. Его «восточная группа» под командованием бывшего колчаковского офицера Горбачева в ночь на 17 февраля захватила станцию Исилькуль. Навстречу врагу в спешном порядке из Омска направлен Образцовый учебный отряд Высшей военной школы Сибири, в состав которого вошли в качестве командиров, кроме слушателей Высшей школы, 65 человек курсантов 1-х Сибирских командных курсов. Командовал отрядом начальник 1-х Сибирских пехотных курсов В. И. Рослов — молодой, но опытный командир, награжденный орденом Красного Знамени за храбрость и героизм, проявленные при освобождении Омска в 1919 году.

Образцовый отряд внезапной атакой выбил мятежников из Исиль-Куля и, преследуя их, двинулся вдоль участка железной дороги Исиль-Куль — Петропавловск и севернее его. В двадцатых числах февраля под селом Бугровка между учебным отрядом и «восточной группой» произошел решающий бой, в ходе которого курсанты разгромили основные силы противника. Продолжая развивать наступление, курсанты с боями двигались по тракту Петропавловск — Ишим. Ими были отбиты у мятежников села Ильинка, Казанское. Отряд вышел глубоко в тыл кулацких банд, находившихся севернее Петропавловска, и создал благоприятные условия для освобождения от врага железной дороги Омск — Петропавловск — Челябинск. В последующем он провел успешное наступление в направлении Локтинско-Ларихинского района, участвовал в ликвидации 20-тысячной группировки противника, окруженной на участке современного Армизонского и Бердюжского районов Тюменской области, в так называемом «Южно-Ишимском кольце».

Разгром этой группировки позволил к 3 марта 1921 года освободить и вторую ветку железной дороги, связывающую Сибирь с центром через Челябинск. Сибирский хлеб эшелонами пошел в охваченные голодом промышленные города республики. Уже 28 февраля В. И. Ленин, выступая с речью на заседании Пленума Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов, говорил: «А относительно продовольствия приведу еще только последнее, чтобы закончить,— телеграмму, которую мне дали от помощника Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами республики в Сибири. Он телеграфирует, что сообщение установлено, и к Москве движутся 7 маршрутов с хлебом»*. (* — Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 362.)

Успешно выполнив поставленные задачи, Образцовый учебный отряд вернулся в Омск. За период боев с кулацко-эсеровскими бандами он взял в плен большое число мятежников, 7 орудий, 12 пулеметов и до 2500 винтовок и ружей. За героизм и мужество, проявленные курсантами в период борьбы с кулацким бандитизмом, 1-е Сибирские имени III Коминтерна командные курсы были награждены Красным Знаменем Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов. Оно и поныне, как самая дорогая реликвия, хранится в музее Омского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени М. В. Фрунзе.

В 1921 году 1-е Сибирские имени III Коминтерна пехотные командного состава курсы РККА были преобразованы в 24-ю Омскую пехотную школу имени Коминтерна, передислоцированную затем в 1924 году во Владивосток и переименованную во Владивостокскую пехотную школу имени Коминтерна.

Наступление белополяков и Врангеля в 1920 году снова выдвинуло перед Красной Армией задачу вооруженной защиты республики. На фронт направлялись наиболее боеспособные части, в том числе и те, что дислоцировались в Сибири. Для их доукомплектования требовалось значительное количество командных кадров. Распоряжением Реввоенсовета республики курсы организовали ускоренную подготовку и досрочный выпуск красных командиров. 2-е Сибирские пехотные курсы в течение осени 1920 года произвели пять таких выпусков, главным образом за счет наиболее подготовленных и грамотных курсантов, имевших лучшие показатели в учебе, боевой опыт и прошедших ранее курс обучения в учебной команде или полковой школе. В общей сложности в войска на должности красных командиров было направлено 107 человек.

Многие сразу же направлялись на фронт и участвовали в боях по разгрому белополяков и Врангеля на Западе и изгнании интервентов и белогвардейцев на Дальнем Востоке.

Досрочные выпуски красных командиров провели и 1-е Сибирские пехотные командного состава курсы РККА. Первый из них состоялся еще на месте боев с бандитами: 28 июля приказом начальника Управления военно-учебных заведений Сибири двадцати трем курсантам, показавшим в ходе боев свою преданность Советской власти, храбрость и умение командовать подразделениями, присвоено звание красных командиров. В сентябре — ноябре месяцах было проведено еще семь выпусков, давших Красной Армии еще 120 краскомов.

Работу по подготовке командных кадров курсы успешно продолжали и в 1921 году. В конце августа был произведен еще один, последний выпуск, в войска отправилось 67 человек, успешно сдавших выпускные экзамены. В общей сложности 1-е и 2-е Сибирские пехотные курсы до преобразования их в 1921 году в военные школы дали Красной Армии 317 преданных Советской власти краскомов из рабочих и крестьян.

• << Назад
• Вперёд >>

• В Сибири рожденное
• ПРЕДИСЛОВИЕ
• В Сибири рожденное
• Школа красных командиров
• Боевая юность командиров
• Предгрозовые годы
• Идет война народная
• Их слава бессмертна
• Боевая честь нам дорога
• Вместе с народом
• Приложение
• Выходные данные | Иллюстрации
• Все страницы