УСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ. — Страница 37
Газеты Периодика Газеты Рабочий путь №256 (1906) 07.11.1927
Рабочий путь №256 (1906) 07.11.1927 — УСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ.
Страница 37 из 50
Юрий Стернин.
УСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ.
(Отрывок из повести «Тина»).
I.
Шум улицы настойчиво и тревожно пробирается через щелки плотно закрытых ставень в комнату. Много топочущих ног торопливо перебежали улицу и в наступившую тишину слабым рокотом вошел мерный, придушенный расстоянием, разговор пулемета.
Обвязанная синей бумагой лампочка неполным, холодным светом скрадывает в комнате углы. Человек ходит по комнате, тяжело ступая, с натугой разгибая колени. Скрипят половицы, дребезжит в шкафу посуда, раскачивается на шнуре лампочка. Вместе с движением лампы, тени начинают фантастическую пляску. Бледным светом рассмеялся, освещенный электрической иглой сквозь дыру в бумаге, никель кровати. Через миг он опять, как и раньше, — цветом одинаковый с лицом лежащей женщины.
А улица все громче, веселей, назойливей входит в комнату. Этаж за этажом громоздится, тянется кверху гул. И вдруг под самым окном тяжелую мягкую громаду звуков прорезывает дикий с переливами крик:
— Па-а-а…деленьям… правые… плечи перед э-э-р-р-р-ш!
И тут же, одним вздохом, не снижая звериного напряжения голоса:
— Бегом до церкви и в цепь!..
Команда остановила человека в комнате. Он постоял на месте, подошел к окну, склонил голову на бок, прислушиваясь не то к улице, не то к чему-то внутри себя… За углом, совсем недалеко, жаркой птицей взметнулись залпы.
Засунув похолодевшие руки в карманы брюк, сгорбившись, удерживая дрожь в ногах и набегающую слюну, он опять заходил, соединяя большими шагами противоположные углы комнаты.
— Женя, а Жень! Ты бы перестал ходить… С самого утра все ходишь… Поди, сядь ко мне.
Женщина приподнялась, как поднимаются больные, всем телом. Она облокотилась о подушку логтем, бережно поддерживая рукой голову. Только две краски были в ней: белая—рука, лицо, простыня, подушка, черная—волосы и кольца, проваливающие глаза. От этого она казалась чудной куклой из алебастра и туши…
Он без слов взял стул, подставил его к кровати и также безмолвно заставил больную принять прежнюю позу. Сделал еще несколько шагов по комнате и опустился на принесенный стул.
— Ну, что ж ты молчишь, Женя? О чем ты думаешь?
Он поднял на нее опущенные книзу глаза.
— Да, я думаю!..
— Но о чем же, о чем? Расскажи мне. Или я не сумею понять тебя? Ведь, помнишь—это было совсем недавно—ты говорил, что я умная, хорошая, чуткая? Разве я изменилась теперь?
Сдерживая слезы, она закусила губу.
— Ах, Люда! Своими словами ты только подтверждаешь и подчеркиваешь правильность моих мыслей! Несомненно…
Людмила Павловна резко сбросила с себя одеяло и села на кровать.
— Значит я была права!.. Ты. изменил свое мнение обо мне. Сейчас же, сию минуту скажи мне все!.. Я больше не могу. Я измучена всем, всем. И болезнью, и этим нелепым временем с беспрестанной пальбой, и тобой. Тобой—повторила она зло.
Евгений Алексеевич досадливо поморщил лоб.
— Ты меня совсем не поняла, Люда. Но я больше не скажу тебе ни слова, если ты не будешь лежать спокойно и не бросишь свои смешные догадки. Гадать тут не о чем. Правда, мне трудно сейчас об этом говорить. Да и, откровенно говоря, я не знаю, что говорить. Пока для меня все неясно и туманно. Но, что думал, — скажу. Только лежи спокойно.
Он заботливо подоткнул со всех сторон одеяло, пожал Люде руку.
— Как-то, еще в реальном училище, учитель объяснил нам на опытах устойчивое и неустойчивое равновесие. Он принес с собой в класс две игрушки— Ваньку-встаньку и юлу. Мы очень забавлялись, укладывая Ваньку всеми возможными способами. Он неизменно выпрямлял свою гордую голову. Равновесие было устойчивым Юла же —стояла прямо только миг. Легчайшее дуновение—и она падала на бок. И только захваченная сильным вращением, она некоторое время оставалась в одном и том же положении. Есть и люди устойчивого равновесия. Они идут к цели, как не клади их. А есть, к ним принадлежу и я….
— Люди-юлы, — прервала его со смехом жена. — Милый, разве можно это сказать про тебя? Вспомни, сколько трудов стоило тебе окончить институт! Сколько ночей ты не досыпал, работая над чертежами белоподкладочников за три рубля. А как ты добивался меня? Вспомни моего отца, действительного статского, который на порог не хотел пускать длинноволосого социалиста в черной рубашке?! Нет, ты клевещешь на себя!
— Не то, не то!
Евгений Алексеевич судорожно сплел пальцы. Он рывком встал со стула и пересел к ней на кровать.
— Ты сейчас сказала, не то. Я был социалистом. Ты знаешь, как я сейчас теоретически близок к этому. Но почему я сейчас не на улице, где каждый человек решает судьбу будущего, а здесь, около своей жены, за плотно закрытыми ставнями?
Людмила Павловна оттолкнула его от себя.
— Ты мог бы бросить меня больную одну? И это ты называешь устойчивым равновесием?!
Он потемнел.
— Да, я должен был бросить тебя одну. И если бы нашелся человек, который сумел бы меня поставить и закружить, я так бы и сделал. Я знаю, что моя умная девочка—он потянулся к ней—не осудила бы меня за это. Но нет человека! События—за ставнями. И я лежу на боку, как та юла на учительском столе. Э-х, да что говорить! Все равно ни к чему не придешь!
Тяжелая тишина. Потом она взъерошила ему волосы, провела своей ладонью, еле касаясь его лица, сказала примиряюще:
— Мальчик утомился, разнервничался… Мне очень жаль, что я нездорова. Прикурни около меня. Отдохни, выспись. Ну! А-а-а -а-а-а-а-а! — запела она на колыбельный мотив.
Под ее лаской он опустился. Сердцу стало легче. И успокоенный—заснул. Заснула и она, держа его голову в объятиях.
А ветер крепчал и злился. Буйными всплесками гремел человеческий океан. Не торопясь и важно ухнуло орудие.
Заговорила «Аврора».
II.
Их разбудил крепкий стук в дверь. Жалобные причитания квартирной хозяйки прерывались одной и той же фразой, произносимой мужским голосом:
— Немедленно, категорически, конкретно!
— Кто это к нам? — испугалась Людмила Павловна.
— Сейчас узнаю, лежи спокойно и не волнуйся! Потревожить тебя не дам!
Евгений Алексеевич открыл дверь. Сейчас же в комнату ввалились несколько человек с винтовками.
— У меня больная. В чем дело?
— Бо-о-льная? — протянул голос, говоривший с хозяйкой и страшно знакомый Евгению Алексеевичу. — Больная — повторил он еще раз. Он помолчал, потер переносицу и решительно сказал:
— Очень виноваты, но дело сделаем. Напротив засели гады юнкера. Только из вашего окна обстрелять и можно. На улице, как собак всех пощелкают.
Ребята, откройте окно!
— Я не допущу этого, — закричал Евгений Алексеевич.
— Ну-ну! — И был в голосе металл.
Евгений Алексеевич подумал еще что-то сказать и закрыл глаза… его ослепил стремительный солнечный день. Лампочка под синей бумагой казалась потухшей. Комната приняла свежий вид.
Пришедшие встали на колени у окна, выставив на улицы холодные стволы винтовок.
— Погоди, ребята, стрелять, — сказал все тот же. — Пусть нос выкажет.
— А вы, — обратился он к Евгению Алексеевичу, — перевозите пока жену в другую комнату или квартиру.
Они в первый раз смотрели друг на друга при свете. Несколько секунд стояли молча. Потом, как бы по уговору, пошли навстречу друг другу и протянули руки.
— Сергей!
— Евгений Алексеевич!
— Ты как здесь!
— Ну, я как, это понятно! А вот как вы—один из немногих инженеров, которым доверяют рабочие, как вы сидите в такое время за закрытыми ставнями? Или перепугались?
— Да у меня жена больна!
— Жена больна? Понимаю! Причина уважительная, что и говорить!
— Ты не смейся, Сергей, — дрожа начал говорить Евгений Алексеевич. —Я только вчера говорил.
— Говорил! Говорил! Дело делать надо! У нас на станции никого нет. Вон внизу броневик стоит. Садитесь и езжайте. А о жене мы позаботимся!
Инженер шагнул к жене.
— Люда!
Она поднялась бледная и молчала, потом судорожно всхлипывая припала к груди мужа, обняла его и спокойно сказала:
— Иди!
Евгений Алексеевич без толку несколько раз покружился по комнате. Подошел к Сергею. Подал ему руку. Потом быстро привлек его к себе и поцеловал. Не глядя ни на кого, он побежал вниз по лестнице.
— Пойди проводи его и скажи Пете, чтобы прямо вез на станцию. Там надо сменить инженера. Саботажник. А это—наш парень. Уж если пошел, то не продаст. Я его знаю!
Один из рабочих пошел исполнять приказ Сергея. Сам Сергей отвел Люду в соседнюю квартиру, помог ей лечь на кровать и вернулся к окну.
Раздался рев гудка отъезжающего броневика.
Вслед за этим окно всколыхнулось первым залпом.
И от первого же залпа синяя бумажка сползла, медленно колыхаясь, с лампочки, и ветром была вытянута на улицу.
- << Назад
- Вперёд >>
- Рабочий путь №256 (1906) 07.11.1927
- ВСЕМ ПРОЛЕТАРИЯМ, ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ, ВСЕМ УГНЕТЕННЫМ.
- ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК ВКП(б) О ШИРОКОМ ВОВЛЕЧЕНИИ В ПАРТИЮ РАБОЧИХ И РАБОТНИЦ, В СВЯЗИ С ДЕСЯТОЙ ГОДОВЩИНОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
- 10 ЛЕТ ВЕЛИЧАЙШЕЙ БОРЬБЫ И СТРОИТЕЛЬСТВА.
- МЕЖДУНАРОДНЫЙ ХАРАКТЕР ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
- ВОСПОМИНАНИЯ СТАРЫХ ВЕТЕРАНОВ О РЕВОЛЮЦИИ.
- ОМСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ВКП(б) ЗА ДЕСЯТЬ ЛЕТ.
- ПРОЛЕТАРКИ, ВПЕРЕД!
- СССР-ОТЕЧЕСТВО ПРОЛЕТАРИЕВ ВСЕХ СТРАН.
- КРЕСТЬЯНКИ СТРОЯТ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО
- ПАРТИЯ И ОКТЯБРЬ.
- МОЛОДЕЖЬ НА СТРОЙКЕ
- Октябрь — наша надежда.
- СОВЕТСКИЕ ВСХОДЫ.
- Наши достижения на осоавиахимовском фронте.
- 7000 РУБЛЕЙ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫМ
- РАСТЕТ СОВЕТСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ.
- ОТ 20 ТЫСЯЧ К 55 ТЫСЯЧАМ — ШАГ НЕМАЛЕНЬКИЙ.
- ЭТО-ЛИ НЕ ДОСТИЖЕНИЯ?
- Было 12, будет 7.
- От разрушенного пути на крепкие рельсы.
- ГОДЫ ГЕРОИЧЕСКИХ УСИЛИЙ.
- ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЗАКОНЧЕНО.
- Растем и крепнем.
- ДИТЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ.
- СИБИРСКИЕ ЧАСТИ К БОЮ ГОТОВЫ.
- ВСПОМНИМ БОЕВОЕ ПРОШЛОЕ КРАСНОЙ ГВАРДИИ.
- КАРТИНКИ ОКТЯБРЬСКИХ ДНЕЙ.
- АВАНГАРД.
- ИЗ КУЗНЕЦОВ, СЛЕСАРЕЙ, САПОЖНИКОВ — НА ОТВЕТСТВЕННЫЕ ДОЛЖНОСТИ.
- БОРЬБА ЗА ЗДОРОВЬЕ.
- ИЗ ТЬМЫ К СВЕТУ.
- Штурм крепостей советских канцелярий.
- ИДУТ.
- НАЦМЕНОВСКИЕ ПАСЫНКИ, УСЫНОВЛЕННЫЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТЬЮ.
- ЛИТЕРАТУРА В ОМСКЕ ЗА ДЕСЯТЬ ЛЕТ.
- УСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ.
- ШАХМАТЫ ТРУДЯЩИМСЯ.
- ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА
- ДЕСЯТЬ ОКТЯБРЕЙ.
- ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА.
- БЛАГОУСТРОЙСТВО ГОРОДА.
- ФАБРИКИ И ЗАВОДЫ.
- ДЕСЯТЬ ЛЕТ ФИНАНСОВ.
- КТО КОГО?
- ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ЦИК СССР ОБ АМНИСТИИ
- В КЛУБАХ В ОКТЯБРЬСКИЕ ДНИ.
- К сведению карнавальных групп.
- Рекламная страничка
- Выходные данные | Иллюстрации
- Все страницы