Дунайские мосты — Страница 9

Публицистика Проза Публицистика Омск — Пешт

Омск — Пешт — Дунайские мосты

Страница 9 из 23

ЧЕРЕЗ ГОДЫ, ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ

Дунайские мосты

Идет по Дунаю катер. Мягко рассекает водную гладь. Волны позади разбегаются к берегам и долго еще плещутся там, словно о чем-то разговаривая с бетонными плитами.

А здесь, на палубе катера, стройная черноглазая девушка- гид рассказывает нам о Будапеште. «Посмотрите направо…», «Посмотрите налево…» — без конца предлагает она и вдохновенно повествует то об истории крепости, именуемой Рыбацким бастионом, то о знаменитом Купольном зале и других архитектурных чудесах парламентского здания, то об ультрасовременном стиле «Дуна-интерконтиненталь». Будапешт, действительно, очень красив. Он чарует какой-то своей особой прелестью, рожденной, быть может, смешением стилей, которые таинственным образом сливаются в нечто неделимое целое, отражающее душу народа-художника. Любуясь сооружениями разных эпох, вспоминаешь и о красочном убранстве венгерских квартир, где строгость современной обстановки «разряжается» прославленными калочайскими кружевами, огненно-яркой керамикой, изящной резьбой по дереву и другими произведениями народного искусства.

Идет по Дунаю теплоход.

Комендант г. Будапешта генерал-майор И. Т. Замерцев с венгерскими детьми, пострадавшими от фашизма, 1945 год.

 

Да, красив Будапешт. И еще очень красив этот осенний день. Солнце старательно высвечивает все. Под лучами его весело пестрит начинающая желтеть зелень гористого берега Буды и резко очерчиваются силуэты плотно прижавшихся друг к другу домов равнинного Пешта.

— Буда и Пешт. Эти две половины города, разделенные Дунаем, объединились сравнительно недавно, — продолжает между тем наш гид. — Можно сказать, что венгерской столице немногим более ста лет. Хотя и Буда, и Пешт существуют уже со времен незапамятных. Но это были совершенно самостоятельные города. Точнее даже — их было три: рядом с Будой вырастал город Обуда. И вот все эти города слились в один…

Мы слушаем внимательно. Но девушка вдруг умолкает. Она больше не призывает нас смотреть ни направо, ни налево, а сама, задумавшись, смотрит по ходу катера вперед. И вся наша небольшая экскурсионная группа, подчиняясь какому-то внезапно возникшему настроению гида, тоже начинает смотреть вперед. Правда, с некоторым недоумением. Так что, пожалуй, во взгляде каждого можно прочесть: почему пауза? Разве что-нибудь случилось?..

А девушка продолжает молчать. И темные ее глаза тревожно печальны. Однако мы отчего-то не решаемся спросить, что же, в самом деле, произошло.

Наконец, она снова обращается к нам. И на мгновенье охватив взглядом всех, неожиданно спрашивает:

— Вы можете представить себе Дунай без мостов?

— Как это — без мостов?— удивляется кто-то.

— Но вы же знаете, что они убили парламентеров и взорвали все будапештские мосты.

Ни один из нас не спрашивает, кто это — «они». Всем понятно: речь идет о фашистах.

Да, многое могут со временем поглотить глубины истории. Однако вовеки не забудет венгерский народ, как гитлеровцы подло убили советских парламентеров, предлагавших сдать невредимым Будапешт, а потом взорвали все семь мостов столицы.

Что и говорить, трудно представить себе Будапешт без мостов. Это было все равно, что убить город, — убить, как человека, перерезав пополам живое тело.

Но «они» это сделали. «Они» готовы были на любое преступление, лишь бы удержаться в Венгрии. Гитлер, лично руководивший армиями группы «Юг», сосредоточил на этом «пятачке» отборные эсэсовские части с других участков советско-германского фронта и из Западной Европы. Он собрал здесь лучшие свои танковые дивизии: «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», «Викинг», «Гитлерюгенд», «Райх». Обстоятельства сложились так, что эта страна в тот момент имела для фюрера исключительно важное значение. Находясь уже на краю пропасти, он еще рассчитывал как-то сбалансировать. И главной его мечтой было: с остатками войск укрыться на время в южных горах Германии с тем, чтобы в дальнейшем заявить о себе вновь. Но для осуществления этого плана фашистам позарез нужна была защита со стороны Венгрии.

Позарез… И действия гитлеровцев на этой земле напоминали предсмертную агонию загнанного в угол зверя.

Между тем войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, подойдя с двух сторон к Будапешту, замкнули в кольцо находившуюся там почти двухсоттысячную группировку войск противника. Фашистам предложено было сдаться. Ради того, чтобы избежать лишних жертв, чтобы сберечь город.

Но гитлеровское командование, как известно, отвергало гуманные предложения. И советским парламентерам, капитанам Советской Армии Илье Остапенко и сыну венгерского эмигранта Миклошу Штейнмецу, выстрелили в спину…

А затем фашисты взорвали мосты. Хотя это не было даже вызвано какой-либо военной необходимостью: ведь советские воины уже имели опыт форсирования Дуная в других местах, и эта водная преграда не могла остановить их движения на запад. От варварского уничтожения мостов пострадали в первую очередь жители города. Мост Маргит, например, взлетел на воздух в тот момент, когда по нему двигались пешеходы и трамваи, наполненные людьми.

Освобождение Будапешта советскими войсками при участии венгерских патриотов началось 20 декабря 1944 года и продолжалось до 13 февраля следующего, победного года. Для этой труднейшей, почти двухмесячной операции была разработана особая — щадящая тактика. В городе, где приходилось брать с боем каждый квартал и каждый дом, старались не применять артиллерию и тем более авиацию. Оберегая памятники истории, архитектуры, советские бойцы часто оказывались перед необходимостью решать сложные задачи. Но, несмотря на это, их тактика продолжала оставаться щадящей.

А когда венгерская столица была очищена от фашистов, освободители взялись очищать ее от оставленных ими мин. И опять — улица за улицей, квартал за кварталом, дом за домом.

— Советский солдат — гуманист, — продолжает свою мысль гид-девушка. — Он много помогал Будапешту. Он в ледяной воде строил первый после войны временный мост через Дунай, чтобы город мог жить.

«Советский солдат — гуманист», — и это тоже вовеки не изгладится из памяти венгерского народа.

— Среди тех, кто освобождал Будапешт, было немало сибиряков, — говорит девушка и смотрит на этот раз в мою сторону.

Она знает, что я прибыла по командировке из Омска. В нашей маленькой экскурсионной группе она знает, наверное, всех. Мы все приехали, как здесь говорят, «из Союза» и все — «по линии местных связей», то есть в гости к побратимам.

— Вы знакомы с кем-нибудь в Омске, кто был здесь в годы освобождения? — спрашивает гид.

— Знакома, — отвечаю я. — Знакома со многими. После окончания войны они вернулись домой и занялись своими обычными мирными делами.

Катер идет по Дунаю. Плещутся волны у берегов, экскурсовод продолжает свой рассказ.

Но мы уже как-то не очень внимательно слушаем ее. Своими вопросами об участниках освобождения она, похоже, не только во мне разбудила мысли о воевавших здесь земляках. Кажется, и спутники мои по этой экскурсии тоже углубились в раздумья.

Мост Эржебет, взорванный фашистами.

И. П. Денисов, инженер Омской городской телефонной станции, награжденный Золотой медалью ВНР за освобождение Будапешта.

 

Действительно, сколько же знакомых нам людей прошло по этим берегам в те далекие годы. Может быть, где-то здесь, совсем близко, двигались по улицам Пешта, а затем и Буды фрезеровщик завода «Омскгидропривод» Евгений Федорович Швецов и столяр мебельного комбината Степан Ефимович Васильев, животновод из колхоза имени Ленина Москаленского района Федор Тимофеевич Бурлаков и тракторист из села Путиловка Называевского района Иван Ермолаевич Ковригин. Житель северной деревни Бичили Тевризского района Семен Захарович Барашков, помнится, написал в редакцию «Омской правды», что он десантником на танке въезжал в пригороды Будапешта. А бульдозерист Осокинского совхоза Александр Сергеевич Рыков, должно быть, неподалеку от него сам вел свой танк «Т-34».

И необыкновенно живо представилась вдруг стоящая на посту у временной переправы через Дунай зенитчица Катя — после войны продавец магазина в селе Бежевка Полтавского района Екатерина Андреевна Шевченко. Она тоже писала о себе в редакцию, с гордостью рассказывая, что воспитала пятерых детей и все они получили высшее или среднее образование.

Вспомнилась и одна любопытная фотография. Ее прислал Петр Васильевич Перкин, работающий мастером на предприятии Ленинского района. Снимок сделан в ту победную весну. На нем — группа советских бойцов разного возраста после освобождения венгерской столицы. На обороте фотографии — надпись: «На память маме от сына Пети. Будапешт. Весна. 1945.» И какие же лица у этих солдат. И усталые и в то же время счастливые. Как будто после тяжелой, но все-таки успешно завершенной работы они, наконец, позволяют себе немного отдохнуть. Некоторые из этих, еще вчера суровых воинов с типично мужской неловкостью бережно держат в загрубелых руках хрупкие стебельки весенних цветов.

— Венгерский народ очень благодарно относится к тем, кто освобождал нашу страну, — слышатся слова нашего гида.

Она рассказывает о всемирно известном монументе Освобождение. О том, как в первые дни после окончания здесь уличных боев взялся за создание этого памятника Жигмонд Кишфалуди-Штробль, выдающийся скульптор Венгрии.

Рассказывает и о других памятниках советским бойцам.

Они есть всюду: в каждом венгерском городе и во многих селах. У подножия памятников всегда живые цветы. И стало уже традицией 4 апреля проводить здесь митинги, посвященные Дню освобождения.

— Часто приглашаем к себе на праздники и советских ветеранов войны, — продолжает девушка. — Многим из них вручены венгерские награды.

С какой-то трепетностью, как о чем-то личном, рассказывает наш экскурсовод о многочисленных проявлениях благодарной памяти народа. Именно народа — множества не очень-то похожих друг на друга людей, каждый из которых выражает признательность по-своему.

Ну как не удивиться, например, тому, что вот уже не одно десятилетие заботливо сохраняют жители Будапешта на одном из домов надпись, когда-то наскоро сделанную советскими бойцами: «Проверено. Мин нет». Сохраняют как дорогую реликвию.

Или еще такой факт, связанный с Омской областью. Однажды пришел к нам запрос, не знает ли кто-нибудь Зиновия Михайловича Сосницкого. Оказывается, уже несколько десятилетий после войны настойчиво разыскивает его венгерский крестьянин Тибор Касаш, чтобы повидаться с ним и лично передать ту боевую медаль, которую он случайно оставил в его доме. В 1944 году в один из декабрьских вечеров Тибор Касаш укрыл у себя группу советских бойцов, продвигавшихся в свою часть. В селе в то время были гитлеровцы. Они каждую минуту могли нагрянуть в дом, но крестьянин не испугался этого. Когда обстоятельства позволили, Тибор Касаш проводил своих гостей в горы, где были партизаны. Случайно оставленную кем-то из них боевую медаль он хранил до самого окончания войны, а потом стал разыскивать ее владельца. С помощью корреспондента одной из газет ему удалось установить, что награжденный этой медалью 3. М. Сосницкий был родом из села Володаровки Нововаршавского района Омской области. И вот письмо пришло в Сибирь… Однако встреча, о которой мечтал венгерский крестьянин, не могла состояться. 84 человека из села Володаровки не вернулись с войны — в числе их и Зиновий Михайлович Сосницкий.

Этот крестьянин, который взялся самостоятельно разыскивать советского воина, вспоминается по ассоциации с тем, о чем в тот момент говорит экскурсовод. А она приводит примеры, когда венгры, познакомившись лично с кем-то из освобождавших страну, уже много лет переписываются и по-родственному семьями ездят друг к другу в гости.

Голос нашего гида звучит с привычной, как мне кажется, профессиональной звонкостью. Но вот главное все сказано. Она отвечает на вопросы, а это уже индивидуальный разговор.

А катер между тем обогнул остров-парк Маргит в северной половине Будапешта и двигался в обратном направлении — по течению реки. Мы начали свое путешествие около моста Петефи в южной части столицы. Затем один за другим перед нами простирались мосты: Свободы, Эржебет, Сечени, Маргит, Арпад. Теперь эту цепочку мы просматриваем в обратном порядке. И снова привораживает взгляд расположенное на левом равнинном берегу Пешта каменно-кружевное, стрельчатое здание парламента. И опять разглядываешь правобережную гористую Буду с ее королевским дворцом, с Рыбацким бастионом, со знаменитым собором Матьяша.

Девушка-гид освободилась и направляется в мою сторону. Я с самого начала экскурсии почувствовала какой-то интерес не то лично ко мне, не то к Омску, не то вообще в целом к Сибири.

Подойдя, она считает нужным представиться:

— Меня зовут Жужа Папп.

Я киваю головой: очень приятно. Называю свое имя и жду, о чем она скажет еще. А она тем временем роется в своей сумке, что-то разыскивая. Наконец, вытаскивает вчетверо сложенный листок и протягивает мне. На нем написано: «Алексей Черепанов».

— Пожалуйста, — просит Жужа. — Поищите этого человека в Омске. Его давно мечтает найти отец моего мужа. Он был еще мальчишкой, когда шли бои в Будапеште. Фашисты расстреляли его родителей, и он вместе с другими сиротами прятался в подвалах. Ребята выходили оттуда только на голос советских солдат, которые их кормили. Тогда он и познакомился с сибиряком.

Идет по Дунаю катер. Вот и сердце столицы — гора Геллерт. Мы видим ее опять. А под горой вместо старого, разрушенного — самый молодой, новый мост Эржебет, белоснежный, захватывающий дух своей какой-то особой устремленностью ввысь. Мост — символ возрожденной жизни.

 

• << Назад
• Вперёд >>

• Омск — Пешт
• Красные звезды
• Минута молчания
• Ночь перед казнью
• Зося-бьшиночка — комиссар
• Клятва дочери
• Групповой портрет неизвестных
• Поединок с «тигром»
• Дунайские мосты
• Обелиск в Сазхаломбатте
• Чашка чая у Горских
• Для будущих поколений
• Этот удивительный дневник
• Сто один вопросительный знак
• Продолжение следует…
• «Саженцы орехового дерева»
• «Тайны» доктора Лёкёша
• Сюрприз
• «Метелица» и «Тапиоменте»
• Две Ирины
• Кишдобоши и омичата
• Капли золотого дождя
• Выходные данные | Фото и иллюстрации
• Все страницы