Клятва дочери — Страница 6

Публицистика Проза Публицистика Омск — Пешт

Омск — Пешт — Клятва дочери

Страница 6 из 23

ЧЕРЕЗ ГОДЫ, ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ

Клятва дочери

Так-так-и-так… Так-так-и-так… Переговариваются между собой колеса вагона — Бронислава Йожефовна подъезжала к Омску.

Вытащила из сумки ручку и блокнот, разложила перед собой на столике. Надо собраться с мыслями — подумать над тем, о чем она будет рассказывать пригласившим ее ребятам. Омск — город ее детства. Она приезжала сюда четыре года назад. И вот едет снова по приглашению клуба юных интернационалистов, который создан в городском Дворце пионеров. За окном — снег. Пушистый, чистый. Падает плавно. Как белое пуховое покрывало на полях.

И вспоминается вдруг тот давний-давний день. Собственно, она никогда и не забывала о нем. Только сейчас он как бы оживает, повторяясь в этом неторопливом снегопаде.

Она сидела тогда на корточках, прижавшись к памятнику. Маленькая школьница, пришедшая на могилу отца. Сидела и тихо плакала, вытирая варежкой слезы.

Совсем близко проходили люди. Но они не видели ее. Они проходили по улице и видели обращенный к ним памятник Борцам революции. А она сидела, прижавшись к гранитному постаменту с другой стороны. Сидела перед запорошенной снегом большой братской могилой.

Также медленно падал сверху белый пух. Снежинки таяли на лице, сливаясь со слезами. Снова и снова вытирала она глаза. И все думала. Думала об отце.

Венгерский интернационалист Йожеф Шомоди. В 1919 году был членом Омского подпольного горкома партии.

Отец похоронен здесь, в центре города. В первые же дни после освобождения Омска от Колчака здесь были погребены сто двадцать человек, расстрелянных белогвардейцами в загородной роще. Отца звали Йожефом. Йожеф Шомоди… Он родился в Венгрии, но судьба занесла его в эти снежные края. И здесь он стал участником революционной борьбы, был членом Омского подпольного горкома партии. Долго пробыла она в тот день рядом с отцом. Смеркалось уже, когда, продрогнув, заставила себя подняться и пошла в ту сторону, где жила ее подруга. К родственникам, которые относились к ее отцу враждебно, решила не возвращаться.

Государство выплачивало ей пенсию, и можно было попросить, чтобы опекунство оформили на кого-нибудь другого.

Тот день был по-своему особенный. Какой-то день повзросления. Да, она, в конце концов, поняла, кто есть кто. Доводилось же ей читать уже в то время, что среди военнопленных царской армии были не только интернационалисты, но и те, кто призывал не вмешиваться в так называемые русские дела. Эти ярые националисты вывешивали в казармах для военнопленных лозунги: «Сторонитесь русской революции!» Интернационалисты же срывали такие лозунги: они считали Октябрьскую революцию кровной, своей.

Тогда, у памятника, она мысленно поклялась себе всегда следовать отцовскому примеру. Конечно, это стремление было у нее и раньше. Но в тот день оно словно бы окончательно оформилось и даже вылилось в решительный шаг ухода из чужой семьи. Потому она и запомнила тот день и вспоминала позднее, как день своей клятвы.

И еще она дала себе слово тогда… Вот станет взрослой и съездит на родину отца в Полгар. Привезет оттуда горсть земли, чтобы возложить на его могилу.

Так-так-и-так… Так-так-и-так… Пейзаж за окном сменился. Он стал напоминать Подмосковье, где живет теперь Бронислава Йожефовна. Поезд мчится по белому коридору из деревьев. Мелькнет где-то просека, проскочит полянка, и опять стеной по обе стороны дороги — стройные заиндевелые стволы.

Она смотрит в окно. Но мысли ее далеко. Память листает страницы истории.

После того, как она ушла от родственников, опекуном ее стал дядя Вася Ведерников. Вдовец с детьми, он женился вторично. Новой жене сказал: «Моих ребят можешь обижать. Прощу. Но эту девочку не трогай. Ее отец отдал жизнь за всех нас».

В этой семье ей было хорошо. Пусть не всегда здесь могли есть лакомый кусок и, конечно, ее не одевали, как принцессу. Но зато в этой семье с бесконечным уважением относились к ее отцу. Здесь она познакомилась со многими его товарищами, и каждая встреча с ними как бы приоткрывала перед ней окно в большой мир.

У нее было немало друзей. И среди сверстников, и среди взрослых. Они относились к девочке по-родственному. Как говорили в то время, они ее привечали. Да, привечали. Удивительно, что в самом звучании народного словечка заключена какая-то теплота.

Очень привечала ее мать подружки Тони Русаковой. Эта женщина всегда рада была угостить маленькую гостью, а иногда и дарила ей что-нибудь из одежды, покупая для нее то же, что и для дочери.

Большим другом Брониславы стал дядя Миша Федоров, который работал в облсобесе. Она часто ходила к нему, рассказывала, как идут дела в школе, делилась своими маленькими новостями.

Федоров хорошо знал ее отца. Он рассказывал, как однажды Йожеф Шомоди вместе со своей женой Валентиной Мроз принимал личное участие в его спасении. Это случилось, когда Федоров попал в колчаковский концлагерь. Используя имевшиеся у подпольщиков официальные бланки, ее мать отпечатала на машинке нужный текст, и когда Федорова выпустили по этому документу из лагеря, то ее отец привел бывшего узника к себе домой. В семье Шомоди Федоров с полмесяца скрывался от белогвардейских ищеек, пока не появилась возможность выехать из города.

Впрочем, это была одна из многих подобных операций по спасению колчаковских узников. Венгерские интернационалисты составляли довольно активную часть омского подполья. По примеру русских товарищей, они были разбиты на «тройки», имели конспиративные квартиры, широко пользовались кличками и употребляли в общении иносказательный язык. Так что поймать их было непросто. А уж в способах вызволения товарищей из концлагеря они проявляли, что называется, чудеса изобретательности. Рассказывали, что сам Шомоди был в свое время вывезен из этого лагеря в гробу под видом умершего.

С годами все больше узнавала она об отце. О том, например, что во время восстания 22 декабря 1918 года ему поручали командовать подрывниками в Куломзинском (позднее — Кировском) районе Омска. И он заранее подобрал в свой отряд подходящих людей, раздобыл для них шинели, так что в светлую ночь, когда началось восстание, подрывники двигались не крадучись, а шли открыто под видом караула, и это, конечно, облегчило выполнение сложнейшего задания. Они вывели из строя железнодорожные пути в намеченных местах, а в помещении военизированной охраны моста через Иртыш перерезали телефонные и телеграфные провода, нарушив тем самым линии связи ставки Колчака.

Те, кто рассказывал ей об отце, обычно восторгались его смелостью и какой-то романтической дерзостью его поступков. Рыцарем без страха называли его друзья.

Он нередко шел на рискованные операции, связанные с переодеванием. Тридцатилетний красавец под видом бравого офицера проникал в расположение белогвардейских частей и, выполняя партийное задание, проводил беседы среди солдат в казармах, распространял там листовки, отпечатанные подпольщиками.

Немало замечательных рассказов услышала она и о своей матери. Совсем молодой включилась в революционные дела своего мужа Валентина Мроз, дочь мелкого служащего, поляка по национальности. А с какой выдержкой, как осмотрительно и в то же время изобретательно выполняла она свое главное поручение! Кто мог подумать, что кокетливая, улыбчивая двадцатилетняя кассирша, работавшая в центральной аптеке Омска, постоянно подвергает себя опасности, обменивая фальшивые деньги на настоящие! А она делала это, чтобы пополнить общественную кассу подпольщиков…

Мама помнилась смутно. Но всегда почему-то отчетливо представлялся обыск в их доме в день ареста отца. Должно быть, она слышала об этом от мамы еще совсем маленькой, но только позднее это сложилось в некую развернутую сцену со многими действующими лицами. Ее тогда еще не было на свете: она родилась через два с половиной месяца после гибели отца. Дома были и мама, и отец, когда к ним днем 11 августа нагрянули колчаковцы. Начался обыск. Колчаковцы вспороли даже все подушки. Они искали какие-то важные документы, подтверждающие принадлежность Йожефа Шомоди к подпольной организации. Искали, но не нашли. Мама успела спрятать их у себя на груди. Отца, однако, все равно арестовали.

В детскую память врезались и часы траура: просторная комната, посредине печь, на стене в черной деревянной раме мамин портрет и под ним красный бант из широкой-широкой ленты.

Четыре года назад, приехав в Омск, Бронислава Йожефовна хотела найти их дом по улице Степной, 24. Но он не сохранился. Она прошла по другим адресам (Степная, № 1, Подгорная, № 44), где, как ей было известно, размещались квартиры подпольщиков.

Все естественно. Ведь город растет, меняется. Только ничего в жизни не проходит бесследно. Ничего! И это она обязательно должна подчеркнуть, когда будет разговаривать с ребятами.

Пример отца, отважные поступки мамы всегда были для нее тем, что определяло ее личную жизненную позицию. Она никогда не забывала о той клятве, которую дала себе у памятника Борцам революции.

Испытанием для ее поколения стала Великая Отечественная война. Когда фашисты напали на Советский Союз, ей исполнился двадцать один год. Мужа, окончившего автодорожный институт, сразу взяли на фронт. У нее на руках остались двухлетний сын и дочь, которой не было еще и годика. Но Бронислава Йожефовна не чувствовала себя вправе находиться в стороне от борьбы. Она уговорила свекровь взять к себе малышей и пошла на фронт добровольно санинструктором.

Путь до Берлина был не прост. Ее ранило, но она вернулась на фронт снова. Ее контузило, но она не покинула своей воинской части.

После войны они вместе с мужем исколесили всю страну. Александр Федорович Коротков строил дороги, она работала медиком. Выросли дети. Сын теперь техник, живет в Ленинграде, не раз избирался в своем коллективе секретарем партбюро. А дочь окончила юридический и работает следователем под Уфой.

Уже через много лет после войны побывала Бронислава Йожефовна на родине своего отца в городе Полгаре. Познакомилась там с бригадой социалистического труда, носящей имя Йожефа Шомоди. Там, у дома, где родился отец, взяла она горсть земли и в прошлый свой приезд в 1975 году привезла в Омск, где после митинга в сквере Борцов революции, в присутствии пионеров и комсомольцев возложила ее на братскую могилу.

Так-так-и-так… Так-так-и-так… Только бы поезд не опоздал. Ведь на вокзале ее будут ждать ребята.

Их клуб юных интернационалистов носит название «Глобус». Ребята пригласили ее в Омск на торжества, связанные с 60-летием Венгерской Советской Республики. Просят рассказать об отце и о себе. Конечно, это все она расскажет. И о своей клятве тоже. Но главное — хотелось бы, чтобы каждый из них сердцем понял, что же такое есть этот самый интернационализм, эта бескорыстная отдача себя, своих сил делу строительства коммунизма — делу, которое является общим для честных людей всей планеты.

И надо будет еще рассказать ребятам о семье Сиклаи, о Гизелле Сиклаи, которая стала ее породненной сестрой. Это, конечно, уже особая история. Однако она как бы продолжает историю семьи Шомоди, напоминая о том, что борьба за утверждение нового общества не была бескровной и в более поздние годы.

Знакомство с Гизеллой Сиклаи началось с одной из передач московского радио. Бронислава Йожефовна слышала ее в 1958 году. В первые секунды она еще не знала, кто это говорит. Взволнованный голос. Упоминание о Венгрии… Тогда только прислушалась.

Изображение Бронислава Иожефовна Короткова-Шомоди возлагает на могилу ста двадцати жертв колчаковщины в Омском мемориальном сквере имени Борцов революции горсть земли, привезенную из Венгрии, с родины своего отца.

Будапешт. Памятник жертвам контрреволюционного мятежа 1956 г.

 

Речь шла о тринадцати трагических днях осени 1956 года. Как известно, в те дни буржуазные националисты сделали попытку свергнуть в Венгрии народную власть и восстановить капитализм. Все контрреволюционные силы объединились. Подняли голову фашисты. Воодушевились бывшие помещики и владельцы предприятий. На политической арене появился даже «наследник престола» Отто Габсбург. Из-за границы в Венгрию в этот период было заброшено более двадцати тысяч эмигрантов и доставлено много оружия.

Начались беспорядки на улицах. Запылали костры из красных флагов, Мятежники стали сбивать со зданий красные звезды, стреляли в монумент Освобождение на горе Геллерт, подожгли Национальный музей, ряд жилых домов и магазинов. Был разгромлен Будапештский горком партии. Контрреволюционеры создавали свои комитеты. В них входили бывшие кулаки, жандармы, фашистские офицеры, помещики, владельцы заводов. А людей, преданных делу социализма, рабочих, коммунистов со зверской жестокостью убивали, вешали за ноги на деревьях и фонарных столбах.

Народ Венгрии нуждался в поддержке. И верный интернациональному долгу Советский Союз оказал ему братскую помощь. Общими силами пламя, враждебное демократическому обществу, было потушено.

…Радиопередача продолжалась, и Гизелла Сиклаи рассказывала, как погибли в те дни ее муж Шандор и ее отец. Путчисты изрубили их. Оба они были интернационалистами. Шандор Сиклаи участвовал в боях за Советскую власть в России, сражался с фашистами в Испании.

После радиопередачи Бронислава Йожефовна написала Гизелле Сиклаи, как контрреволюционеры расправились и с ее отцом. Вскоре Гизелла ответила: «Я получила тысячу писем. Но над Вашим письмом плакала вся моя семья. И мама просит Вашего разрешения считать Вас своей дочерью, а я хотела бы считать Вас своей сестрой».

Так-так-и-так… Колеса замедляют свой стук. Поезд останавливается. За окном — радостные улыбки ребят и цветы, много цветов.

 

• << Назад
• Вперёд >>

• Омск — Пешт
• Красные звезды
• Минута молчания
• Ночь перед казнью
• Зося-бьшиночка — комиссар
• Клятва дочери
• Групповой портрет неизвестных
• Поединок с «тигром»
• Дунайские мосты
• Обелиск в Сазхаломбатте
• Чашка чая у Горских
• Для будущих поколений
• Этот удивительный дневник
• Сто один вопросительный знак
• Продолжение следует…
• «Саженцы орехового дерева»
• «Тайны» доктора Лёкёша
• Сюрприз
• «Метелица» и «Тапиоменте»
• Две Ирины
• Кишдобоши и омичата
• Капли золотого дождя
• Выходные данные | Фото и иллюстрации
• Все страницы